Полгода, примерно, во тьме я блуждал,
Прочувствовав боль и изведав страданья,
В потёмках я жил, своей тенью я стал
И проклял основы всего мирозданья.

Прошитый цинизмом, я был пессимист,
И верил в любовь только матери к сыну;
Я думал, исписан был полностью лист,
Но это лишь часть от всеобщей картины.

Но вот и свершилось: я всё же узрел
В лазурных глазах, голубых, словно небо,
Ту нежность, в которую верить не смел,
И вмиг стал я тем, кем давно уже не был.

Я вижу тебя, но коснуться – никак:
Меж нами лишь мрак, пустота километров.
Зачем же был послан сей сладостный знак?
Наверно, чтоб я понимал: «Всё же где-то…

…Есть дева. Чарующий голос её
Способен пленить даже хладное сердце;
Все песни, что слышал – они про неё,
От истины сей никуда уж не деться».

Я глуп, понимаю: не смею мечтать,
Что два человека друг к другу прорвутся,
И в волосы я (всё быть может – как знать?)
Твои золотые смогу окунуться.

Не смею мечтать, понимаю, что зря,
Что это творенье – бесплодные грёзы,
Что ты далеко, и что ты не моя,
И что на лице моём дождь, а не слёзы…